Рождается счастье

Первооткрывателем дофамина является шведский фармаколог Арвид Карлссон. В 1957 году он продемонстрировал, что дофамин передаёт сигналы между нервными клетками, и в 2000-м за это открытие был удостоен Нобелевской премии по физиологии и медицине. До Карлссона специалисты спорили о механизме передачи возбуждения нервных клеток. Они предполагали, что возбуждение передаётся с помощью электрических импульсов.

Со времён Карлссона мы знаем, что дофамин занимает ведущее положение в базальных ганглиях (которые, по сути, являются центром управления двигательными функциями мозга). Нервные клетки, расположенные под корой больших полушарий, являются частью двигательной системы, которая контролирует устойчивость туловища, позу и последовательность движений. Нарушение работы «головного офиса» приводит к нарушению последовательности движений, затруднению подвижности или даже к мышечной гипотонии.

В экспериментах на кроликах Карлссон продемонстрировал функцию дофамина как важного нейромедиатора, который контролирует движения. Он давал кроликам растительное вещество резерпин, и они становились скованными, теряли подвижность. Когда же Карлссон ввёл им препарат L-Dopa, который в мозге превращается в дофамин, кролики смогли снова нормально двигаться.

Эти эксперименты стали прорывом в понимании роли дофамина в мозге. Теория Карлссона была принята с 1965 года. Это стало важной вехой в нейробиологических исследованиях.

Как он действует

Дофамин можно представить как посланника, передающего команды для удовлетворения основных человеческих потребностей. Он приказывает нам есть, спать, чувствовать себя хорошо или даже размножаться. Но каждое сообщение доставляется с разной силой. Чем больше удовольствия испытывает получатель приказа от его выполнения, тем выше мотивация к повторению этого действия.

Дирк Войталла, профессор и главный врач неврологии больницы Святого Иосифа в Эссене, объясняет, что именно в этом и заключается поведенческая функция дофамина. Он призван подкреплять определённое поведение. «Дофамин стимулирует нашу систему вознаграждения. Это заметно при разгадывании кроссвордов. Или когда мы находим тот самый фрагмент пазла, которого нам не хватало». Это чувство удовольствия и следующее за ним просветление и есть выброс дофамина. Но в отличие от других так называемых гормонов счастья, дофамин вырабатывается от одной лишь перспективы удовлетворения потребности. А не только от самого удовлетворения – как адреналин или серотонин.

Например, в моменты, когда мы выбираем любимую булочку в витрине, рассказываем продавцу вина о восхитительном Primitivo, которое собираемся купить, или слышим сигнал WhatsApp на нашем мобильном телефоне, объяв­ляющий о многообещающем сообщении. Исследователи используют здесь термины wanting («желание») и liking. Дофамин высвобождается во время желания, стимулируя нас стремиться к вознагражде­нию. Liking – удовольствие от полученной награды. Именно так, через поощрение люди (и животные) усваивают модели поведения и повторяют их.

Но выученное поведение может быть парализовано, если система вознаграждения перегружена другими, ещё более сильными стимулами. Согласно исследованию Бир­мингемского университета, во время ухаживания и спарива­ния самцы плодовых мушек с повышенным уровнем дофа­мина игнорируют хищников. В статье «Близость к спариванию ослепляет восприятие угрозы» утверждается, что по мере раз­вития ухаживания уровень до­фамина у мушек повышается и подавляет сигналы опасности, снижает реакцию на угрозы.

Если его слишком много

Если повседневные удоволь­ствия – например, перспектива съесть шарик мороженого – вы­зывают выброс дофамина и по­вышают его уровень на 100%, то кокаин вызывает резкий скачок уровня дофамина до 1000%. Когда желание подкреп­ляется, например, поеданием мороженого, система возна­граждения посылает сигнал о насыщении: «Спасибо, трёх шариков клубничного мороже­ного достаточно». С опьяняю­щими веществами это не так.

Учёные продемонстрировали это в экспериментах на мышах: животные умирали от голода, потому что предпочитали еде эффект от наркотика – даже когда прямо перед их носом лежал кусок сыра. Выброс до­фамина, мотивирующий к при­ёму пищи и размножению, у мышей отсутствовал, поскольку систему вознаграждения сти­мулировал только наркотик.

Дофамин ответственен также за такие отклонения, как галлю­цинации, психоз, биполярное расстройство. Но в отличие от злоупотребления наркоти­ками при этих заболеваниях ключевую роль играет не по­вышенный выброс дофамина, а повышенная чувствительность к нему некоторых участков мозга.

Чувство удовольствия и просветления и есть выброс дофамина

Если он в дефиците

Недостаток дофамина, важ­ного для наших двигательных навыков, – ключевой фактор развития болезни Паркинсо­на. Поэтому дофамин играет важную роль в разработке ле­карств. В Германии болезнью Паркинсона страдают около 400 000 пациентов, и в ближай­шие годы их число увеличится. «Людям с болезнью Паркин­сона трудно выполнять самые простые движения. У них поте­ряно большое количество ней­ронов, вырабатывающих до­фамин», – объясняет невролог Дирк Войталла, член правления Немецкого фонда борьбы с бо­лезнью Паркинсона.

Двигательная система, от­вечающая за бедра, тазобед­ренные суставы, плечи и предплечья, является частью нервной системы. При гибели дофаминергических нейронов действие дофамина в нервной системе прекращается и воз­никают такие симптомы, как тремор и скованность мышц. Поэтому исследователи болез­ни Паркинсона эксперименти­руют с препаратом L-Dopa, ко­торый Арвид Карлссон вводил своим неподвижным кроликам.

Дело в том, что период полу­распада дофамина в организ­ме – 10 минут. Поскольку он так быстро распадается и не может преодолеть барьер меж­ду кровеносной и центральной нервной системами, то при­меняют не сам дофамин, а пре­параты, стимулирующие его выработку в мозгу. L-Dopa – предшественник дофамина, он активизирует его выработку и призван нормализовать двига­тельные функции. Но встает вопрос о дозировке. Требуется ввести целых 100 мг. Это мно­го. Соответственно, весьма се­рьёзны побочные эффекты.

Среди них – расстройства контроля. Со временем у не­которых пациентов развивалось странное поведение: например, некоторые постоянно разбира­ли часы, другие собирали газе­ты. Также у людей развивались зависимости, такие как некон­тролируемый шопинг или увле­чение азартными играми.

Против Альцгеймера

Новый проблеск надежды на использование свойств дофа­мина в лечении появился в Япо­нии, в Центре исследований мозга RIKEN. Ученые считают, что дофамин может уменьшать отложения в мозге, типичные для болезни Альцгеймера, – так называемые бета-амилоидные бляшки. Исследования по­казали, что он стимулирует выработку фермента, который расщепляет вредные бляшки. Исследователь Ватамура Наото на мышах продемонстрировал улучшение памяти с помощью дофамина. Исследования по разработке лекарственных пре­паратов идут полным ходом.

Ученые установили, что дефицит дофамина в организме может быть вызван не только односторонним питанием, но и стрессом, а также физическими и психическими нагрузками. Поэтому забота о сбалансированном обмене этого гормона и нейромедиатора пойдет организму только на пользу.

Погоня за тирозином

Можно ли повлиять на обмен дофамина естественным образом – с помощью рациона и пищевых добавок? На этот вопрос Тобиас Цвиджич (Tobias Cvijic) дает однозначный положительный ответ. Его компания Serotalin GmbH в Регенсбурге занимается реализацией «сероталина» – пищевой добавки, призванной обеспечить синтез в организме достаточного количества дофамина. В общем-то, по профессии Цвиджич – инженер, а заняться дофамином его побудило собственное заболевание – синдром дефицита внимания и гиперактивности (ADHS), также связанное с дефицитом дофамина.

Дофамин не содержится ни в одном из пищевых продуктов, тем не менее, правильное питание может стимулировать его образование в организме.

– Дофамин синтезируется в надпочечниках из аминокислот фенилаланина и тирозина, – объясняет Цвиджич. – Они же поступают в организм из ­определенных продуктов.

Но если недостаток фенилаланина встречается редко, то дефицит тирозина – явление распространенное. Это соединение входит в состав протеина, содержащегося в сыре, – само название этой аминокислоты происходит от древнегреческого слова «тирос», что в переводе означает «сыр». Особенно богаты тирозином мясо, яйца, рыба (особенно лосось и скумбрия), моллюски, молоко и молочные продукты, орехи (миндаль, пекан), некоторые бобовые, темный шоколад с высоким содержанием какао и овсяные хлопья.

Кроме аминокислот фенилаланина и тирозина в синтезе дофамина принимает участие магний, а витамин D оказывает положительное влияние на образование энзимов, также необходимых для этого процесса.

«Открытие» воздержания

В то время как одни ищут безо­пасный для здоровья способ повысить уровень дофамина в организме, другие считают, что организм нуждается в паузах в синтезе этого нейромедиатора – своего рода «дофаминовой детоксикации». Сторонники этой теории уверены, что мозг быстро адаптируется к воздействию гормонов и нейромедиа­торов и с каждым разом эффект от дофамина ослабевает. И чтобы вернуться к прежнему уровню удовольствия, приходится усиливать стимуляцию.

Так это работает даже с самыми безвредными способами получить удовольствие – скроллингом ленты соцсетей, просмотром сериалов, шопингом, играми. Радость от этих занятий постепенно снижается, а мы пытаемся ее компенсировать, добавляя другие источники быстрого дофамина. В конце концов нас уже мало что «заводит». Решить эту проблему и призвана «дофаминовая детоксикация» – очищение организма от излишков дофамина с помощью временного воздержания от привычных удовольствий. И последователей у этой практики становится все больше, особенно среди технически продвинутой молодежи.

Однако пока законодатели трендов в Силиконовой долине спорят о том, кому первому пришла на ум «революционная идея» о дофаминовом воздержании, профессор Дирк Вой­талла из Эссена и другие ученые только качают головами, считая эту затею «неправильно понятой наукой». Конечно, людям не повредит время от времени как развеивать скуку, так и пресекать собственные зависимости. Однако вопрос, способна ли «дофаминовая детоксикация» перезагрузить всю систему дофамина в организме, остается спорным.

Впрочем, ничто не ново под луной, в том числе и «дофаминовая детоксикация». Вот только раньше ее устраивали себе немного по-другому – занимались медитацией, уходили в монастырь или становились отшельником. Что ж, настойчивый человек действительно в состоянии изменить и собственное мышление, и въевшиеся старые привычки. Для этого как раз дофамин и нужен.